Глава     4

УСИЛЕНИЕ ОБРАТНОЙ СВЯЗИ

В конце 90-х годов прошлого столетия в Цюрихе молодой Альберт Эйнштейн будучи студентом нередко принимал участие в путешествиях на яхте. Одна из его приятельниц — некая фрейлейн Марквальдер впоследствии часто вспоминала его крайнюю необщительность.Она рассказывала, что, как только ветер стихал и яхта замирала, Эйнштейн сразу же доставал записную книжку и принимался что-то писать, не обращая внимания на своих спутников.

«Но стоило ветру снова подуть, — вспоминала далее Марквальдер, — как блокнот исчезал, а Эйнштейн был готов принять участие во всех парусных работах».

В 20-е годы нашего века исследовательница Катерина Кокс подробно изучила биографии более трехсот исторических гениев — таких как сэр Исаак Ньютон, Томас Джефферсон, Иоганн Себастьян Бах. Ее исчерпывающее исследование сохранившихся фактов выявило поразительные совпадения в поведении и привычках этих выдающихся людей.

Подтверждение словам Кокс можно легко найти, порывшись в библиотеке. Известно, что не более одного процента человечества имеют привычку описывать свои мысли и чувства в дневниках, заветных тетрадях или книгах. Но вот что интересно: добившиеся выдающихся успехов в жизни, как правило, попадают в этот один процент!

В течение долгих лет Дэвид Сноудон, геронтолог Университета штата Кентукки, изучал жизнь неприметной монашеской общины из Манкато, штат Миннесота. Подобно другим монашкам ордена — школе сестер Нотр-Дам, — монашки из Манкато отличались поразительным долголетием. Двадцать пять из ста пятидесяти сестер перешли девяностолетний рубеж, а нескольким уже исполнилось больше ста лет. Но самое удивительное заключалось в том, что они стойко сопротивлялись заболеваниям мозга, обычно сопровождающим старость. Болезнь Альцгеймера, так же как и потеря памяти, наблюдались у них намного реже и в более легкой форме, чем обыкновенно.

Мы уже выяснили, что в результате умственных упражнений дендриты, аксоны и глиальные клетки размножаются. Сноудон относит поразительную нейропсихологическую стойкость монашек Манкато именно на счет режима интеллектуальных тренировок.

Когда Мариан Даймон провела свой знаменитый эксперимент с крысами, помещенными в стимулирующую развитие обстановку, она исследовала также и так называемую контрольную группу. В ней крысам не было позволено наслаждаться игрушками, лесенками, колесиками и прочими восхитительными развлечениями суперкрыс, но они могли наблюдать за своими более счастливыми сородичами.

Некоторые теории развития детского интеллекта постулируют, что для его роста достаточно лишь одного интеллектуального стимулирования. Согласно этим теориям, крысы-наблюдатели также могли бы развить у себя дополнительные нейрологические связи, но этого не произошло. Они умирали в том же возрасте и имели столь же мало нейрологических связей, что и их несчастные собратья в абсолютно пустых клетках, которым не было позволено даже просто смотреть на других.

Открытие Даймон подтверждает то, что известно нейрологии уже более восьмидесяти лет: физическое развитие существенной части мозга зависит не от наследственности и не от внешних стимулов, а от обратной связи с нашей собственной спонтанной и экспрессивной активностью. Я называю это явление цепью экспрессии.

Еще в 1911 году Сантьяго Рамон-и-Кахаль заметил, что микронейроны мозжечка развиваются в прямой зависимости от активности ребенка. Позднее нейрофизиолог Хосе Дельгадо установил, что до 90% нейронов мозга формируются после рождения и их количество и структура в значительной степени зависят от характера информации, поступающей из окружающей среды.

Некий психолог исследовал два племени американских индейцев, которые обитали настолько близко друг к другу, что территории их резерваций пересекались. Оба племени жили в сходных культурных и экономических условиях. И тем не менее у людей одного племени коэффициент IQ был на 25 пунктов выше, чем у другого. Оказалось, что в одном племени младенцам позволяли свободно ползать, а в другом племени (с низким коэффициентом IQ) их движения строго ограничивали.

Понаблюдайте за глазами младенца, который ползет по полу на четвереньках. Когда рука передвигается вперед, глаза ребенка фокусируются на ней, и это движение повторяется тысячи раз. Младенец не только учится ползать, но и тренирует глаза для работы на расстоянии вытянутой руки. Всякий раз, когда ребенок выражает свою волю, протягивая руку, он получает обратную связь — через прикосновение к полу, созерцание руки и переживание успешности собственных действий.

Модель цепи экспрессии при ее более широком понимании способна пополнить непрекращающуюся дискуссию о роли стимулирующей среды в развитии ребенка. Традиционный метод создания развивающей среды предусматривает размещение около кроватки разноцветных елочных огней. Хотя это и стимулирует зрение ребенка, однако не создает никакой обратной связи. Елочные огни будут способствовать развитию мозга не более, чем наблюдение за играющими собратьями способствовало развитию мозга крыс-наблюдателей.

Принцип обратной связи имеет прямое отношение к тому, что известный физик Стивен Хокинг еще жив и работает. После того как у Хокинга была диагностирована болезнь Лу Герига (тяжелое неврологическое заболевание),врачи не могли гарантировать ему более двух лет жизни. Сейчас, спустя тридцать два года после этого мрачного прогноза, Хокинг не только в очередной раз женился, но и продолжает вносить заметный вклад в развитие глобальной теории относительности — одной из наиболее современных отраслей физики. Он даже стал в какой-то мере актером, сыграв роль в эпизоде фильма «Звездный переход в следующее поколение».

Что же произошло?

Английский изобретатель Майкл Фарадей был одним из наиболее выдающихся научных умов. Его теория электромагнитных полей и силовых линий вдохновила Эйнштейна. Тем не менее метод Фарадея озадачил и озадачивает до сих пор тех историков науки, кому присуща прямолинейность.

«Фарадей... отличался абсолютной математической невинностью... — удивляется Айзек Азимов в “Истории физики”. — Он разработал свою теорию силовых линий удивительно незамысловатым способом, представив их как резиновые ленты».

Еще более необычными были записные книжки Фарадея. Он заполнял тысячи страниц необузданным, бессистемным, иногда поэтическим потоком мыслей.

«Сегодня все ручьи и водопады пенятся от избытка воды, — писал он в 1841 году после похода в Гейсбахе в Швейцарских Альпах. — Солнце светит ярко, и водопады пересекаются красивыми радугами».

Одна радуга привлекла его внимание.

«Она была как дух, сильный своей верой, как крепкая мачта посреди шторма... — писал он. — И хотя временами она таяла, но оживала вновь и продолжала стоять... И тбрызги воды, которые в своей ярости могли смести ее, сами оживляли ее и придавали ей еще большую красоту...».

Как заметил писатель и ученый Томас Вест, вряд ли это простое совпадение, что именно радуга так очаровала Фарадея: сила и устойчивость формы радуги среди вихря и хаоса водопада таинственным образом напоминали об электромагнитных силовых линиях, сохраняющихся среди бесформенного эфира.

Один ученый, который попытался восстановить ход научной мысли Фарадея на основании его записей, был шокирован и разочарован, ознакомившись со страницами дневника, в которых ему не удалось обнаружить никакого глубокого смысла.

Фарадей использовал метод, который я условно называю методом портативного банка памяти. Это очень просто. Вы покупаете маленький блокнот и носите его с собой повсюду, как это делали молодой Эйнштейн и Фарадей.

Метод работает, потому что удовлетворяет первому закону поведенческой психологии: как только вы записываете впечатление или мысль, вы формируете особый тип творческого поведения. Если же не удается записать свое озарение, вы, напротив, способствуете нетворческому поведению. Просто, не правда ли?

У индусов есть специальное слово для обозначения такого самоотчета. Это драшта, что можно приблизительно перевести как «наблюдатель» или «свидетель». Драшта абсолютно объективен. Он бесстрастно взирает на мир и даже позволяет нам отделяться от тела и смотреть на себя со стороны. Можно представить себе блокнот как воплощение драшты. Он позволяет нам формализовать поток смутного восприятия, как если бы мы смотрели на все вполне объективно.

Магнитофонная запись потока образов также является драштой, поскольку она создает обратную связь между внутренним восприятием и объективным «свидетелем». Однако поток образов является более мощным инструментом, чем переносной банк памяти. Записывая мысли в блокнот, мы делаем это уже после совершившегося события, когда поток описания уже не может повлиять на мысленные образы. Более того, письмо исключает использование речи и слуха, которые так важны для потока образов.

В 1926 году немецкий физик Вернер Гейзенберг установил невозможность измерения траектории электрона в пространстве. Длина световой волны слишком велика по сравнению с крохотной частицей, а гамма-лучи, обладаю щие намного меньшей длиной волны, слишком мощны. Когда электрон встречает на своем пути гамма-излучение, он сбивается с курса. Таким образом, уже сам факт наблюдения за электроном меняет его движение и вносит погрешность в эксперимент.

Экстраполируя это открытие, Гейзенберг сформулировал свой знаменитый принцип неопределенности, который гласит, что некоторые параметры, например скорость и траектория движения частицы, не могут быть точно определены, поскольку само измерение искажает данные.

«То, что мы наблюдаем, — не природное положение вещей в чистом виде, — считал Гейзенберг. — Это природное положение вещей, подвергшееся воздействию наших методов исследования».

К сожалению, обратная связь не всегда способствует развитию мозга. Отрицательная обратная связь тормозит мозг столь же мощно, сколь положительная стимулирует его.

В качестве примера формирования такой отрицательной обратной связи я могу привести давний случай, произошедший со мной в 1949 году, когда я еще учился в Гарри сонберге, штат Вирджиния. На уроке истории я заявил, что считаю несправедливым, когда одни люди владеют огромными богатствами, в то время как множество других голодают. Не будет ли правильнее распределить богатство равномерно? Хороший учитель мог бы использовать этот провокационный вопрос как стартовую площадку для введения в основы экономики. Но поскольку уже занималась заря эры Маккарти, наш учитель отреагировал со страхом и подозрением: «Но это же будет коммунизм! — вскричал он, брызгая слюной. — Ты что, этого хочешь?»

Мне было 11 лет, и я не знал, чего я хочу, но зато сразу понял, что меня запугивают. При первой же возможности я пошел в школьную библиотеку, взял «Капитал» и погрузился в него, но благодаря усыпляющему слогу Маркса не стал борцом за дело пролетариата с ранней юности. А к тому времени, когда я получил диплом бакалавра экономики, я уже твердо знал, что рыночная экономика, описанная Адамом Смитом и Генри Хазлиттом, предлагает достаточно справедливое разделение благ, причем с различными формами воплощения в жизнь.

Эксперты — первосвященники нашего времени. Неспециалисты не имеют права на высказывание собственного мнения. И все же многие открытия в самых разных областях были сделаны любителями. Вспомните Эйнштейна, скромного патентоведа, который решил возразить профессорам физики, или торговца Генриха Шлимана, открывшего Трою после того, как профессионалы объявили ее легендой.

Маловероятно, чтобы какой-нибудь ученый-физик в 1831 году поставил опыты, подобные опытам Фарадея. Только фантастическая интуиция заставила Фарадея посмотреть, что получится, если вращать медный диск между двумя полюсами магнита. Он сам был потрясен, увидев, что его конструкция генерирует электричество.

«Это открытие было дерзким творением мысли, — заметил впоследствии Эйнштейн, — и им мы обязаны тому, что Фарадей никогда не ходил в школу и сохранил редкий дар мыслить свободно».

У всех нас нередко возникают подозрения, что эксперты бывают неправы в каких-то основополагающих вопросах медицины, политики, экономики, и нам не чуждо здоровое, естественное стремление освистать их «с галерки». Американская демократия основана на принципе галерки. По конституции простые граждане имеют право решать все основные вопросы, а специалисты — судьи, генералы, политики — должны находиться под их строгим контролем и наблюдением свободной, бдительной прессы. И все же обучение в школе, в колледже, на работе направлено на то, чтобы вытравить из нас дух галерки. Нас учат не доверять самим себе, а прислушиваться лишь к мнению экспертов.

Не случайно все гении сокрушали устоявшиеся авторитеты. Способность несгибаемо нести бремя своей непохожести — краеугольный камень высокого интеллекта. В незамысловатой сказке о новом наряде короля заключена глубокая мораль. Королевских подданных уверили, что только глупцы не видят нового платья его величества. Прикидываясь умными, горожане выставили себя круглыми дураками. Единственная светлая голова оказалась у наивного маленького мальчика, который доверял только тому, что видел сам, и осмелился сказать, что король — голый.